Компьютеризация всех сфер жизни современного человека, рост интернет-активности в разных слоях общества и, в первую очередь, школьников и студентов, ставит проблему влияния интернет-ресурсов на когнитивно-личностное становление и интеллектуальную продуктивность человека. В связи с этим представляет большой интерес исследования психологии программистов, пользователей, хакеров, Интернет-аддиктов и просто «жителей» Интернета, которые имеют уже довольно долгую историю. В первых же работах наметились две основные проблемные области – специфика мышления и, шире, познавательных процессов, опосредованных компьютерными (впоследствии, сетевыми) ресурсами и специфика общения и аффективно - потребностной сферы людей, склонных к длительному пребыванию в искусственной, создаваемой программными средствами, среде и взаимодействию с виртуальным – искусственным или естественным – партнером. В последние годы доля работ по второму направлению неуклонно увеличивалась, что связано, с одной стороны, с распространением сетевой коммуникации и формулированием в психолого – психиатрической среде проблемы Интернет-зависимости, а, с другой, с расширением сетевой торговли и появлением рынка нелегальных услуг в Интернете, создавших запрос на исследования в области психологии Интернет-потребителя и психологических аспектов киберпреступности [20]. Представляется интересным дополнить изучение особенностей становления когнитивной сферы, развивающейся в Интернет-среде, результатами, полученными в области психологии Интернет-комуникации, тем более, что современные тенденции в психологии познавательных процессов позволяют включать в анализ строения и функционирования интеллекта особенности личносто-смысловой сферы в качестве высшего регуляторного механизма [7,15,16]. Эта задача требует уточнения некоторых понятий и, прежде всего, выяснения того смысла, который имеет для психологии изучение новой реалии человеческого существования – Интернет-среды.
Развитие области психологических исследований, в которой в качестве объекта выступают когнитивные и личностные особенности людей, опосредствующих свою деятельность программными системами и Интернет-ресурсами, ставит вопрос о предмете исследования. Свойства той особой среды, которая создается Интернет-ресурсами и, шире, программными системами, имеющими «дружелюбный» интерфейс, неоднократно описывались в психологической, а ранее и программистской, литературе [2,5,6,9].
Одним из первых, кто обратил внимание на особое психологическое пространство, возникающее в человеко-машинном диалоге, был Вейценбаум [20]. Его знаменитая система «Элиза», поддерживающая фактический диалог с пользователем - диалог, в котором реплики человека становились основой для автоматического конструирования программой ответных реплик – неизменно превращалась для человека в партнера по общению, причем происходило это независимо от квалификации пользователя и от его познаний в области программирования (похоже, что избежать превращения человеко-машинного взаимодействия с этой системой в субъект-субъектное общение смог только сам разработчик «Элизы»). Таким образом, простой прием «проговаривания» вслед за человеком его рассуждений оказался эффективным средством создания виртуального партнера. Представляется, что психологическим механизмом порождения такого «партнера» является описанный Е.Ю Артемьевой [1] механизм «встречи» субъекта с исследуемым объектом в особом субъективном пространстве, где объект, наделенный субъективной активностью, проявляет свои дотоле скрытые свойства в партнерском взаимодействии. С этой точки зрения, «Элиза» – это экстериоризированное, т.е. воплощенное в предметности компьютерной среды, alter-ego пользователя. Эта линия развития общения с самим собой продолжена многократно возросшими программными средствами Интернета. Анонимность как одно из важнейших средств Интернет-среды [11,12], являясь результатом “развоплощенности” – и физической, и социальной – субъекта Интернет –деятельности, сама объективно становится условием придания вполне реальному партнеру по сетевому взаимодействию статуса “виртуального”, фактически превращая ситуацию коммуникации в автокоммуникацию, где Я, по выражению Ф.Ф Горбова, встречается со вторым Я, экстериоризированным в знаковую “телесность” Интернет – партнера [20]. Но в сетевом взаимодействии человек вступает в опосредованный интерфейсом контакт не только с самим собой, но и с реальным миром, поскольку, в отличии от “Элизы” Интернет-ресурсы поддерживают не только фактический диалог. Поэтому в целом механизм «встречи в субъективном пространстве» и в Интернет-среде позволяет осуществить полноценную познавательную активность. В связи с этим само создаваемое субъективное пространство, видимо, отличается от описанного Е. Ю. Артемьевой, так как возникает не во внутреннем мире, не в плане воображения, а во внешнем, хотя и обладающим лишь знаковой воплощенностью, мире [20].
Пространство Интернета является третьим – после внешнего и внутреннего пространств – из известных человеку. В отличии от “пространства” культуры, где любой объект обладает материальным носителем, доступным человеческому восприятию, Интерент –объекты, имея в качестве своего материального субстрата нечто недоступное органам чувств, представляются сознанию чистыми кусками «информации» по Дж.Гибсону – неисчерпаемой и каждый раз структурируемой, «нарезаемой» на куски, заново. Содержательно эти объекты представляют собой знания и рассуждения людей. Больше всего мир таких объектов похож на третий мир К.Поппера [13] – мир знаний. В этом мире онтологическим статусом обладает любое высказывание, кем-либо и когда-либо сделанное – самое уважаемое мнение и самый бессмысленный возглас обретает сетевую жизнь на равных правах – различия могут быть только в «индексе цитируемости». По своему психологическому происхождению объекты с таким статусом личностного суждения составляют смысловой уровень организации знаний. Согласно развиваемой Б.М.Величковским концепции уровневой организации когнитивных координаций [7], на этом уровне образы и представления выступают как “особые пространства движения мысли субъекта, создающие возможности для действия в модальности “как если бы”. Каждое высказывание в Интернете, представляя собой такое простанство движения мысли, создает возможность для субъекта Интернет-деятельности использования его как собственного субъективного пространства “встречи” с объектом. При этом статус такой встречи для самого субъекта повышается до объективного – т.е. независимо от его сознания – акта, что делает все происходящее в Интернете реальным, не виртуальным.
Итак, в психологическом плане Интернет – это экстериоризированное в третий мир Поппера ментальное простраство субъекта [19,20].
Целями настоящего исследования явилось, во-первых, выявление специфики мотивационной и эмоциональной регуляции, обеспечивающей стремление к экстериоризации личностно окрашенных образов и представлений не в физическую («первую») реальность, а в виртуальную («третью») реальность Интернет-среды. На основании результатов предыдущих работ [9,17,18] было выдвинуто предположение, что активное вхождение в сетевое простанство и эффективная адаптация к условиям деятельности, опосредованной сетевыми ресурсами, оказывается возможным при взаимодействии двух факторов: высокая, но плохо дифференцированная самооценка и высокая поисковая активность.
Во-вторых, рассматривая Интернет – активность как модельный пример деятельности человека в информационном обществе, может быть поставлен вопрос о масштабах и характере изменений в познавательной сфере человека, происходящих под влиянием переопосредования [1] его деятельности информационными технологиями. Изучение особенностей познавательной сферы людей, систематически и длительно опосредующих свою деятельность Интернет-ресурсами, позволит:
-прогнозировать влияние информационных технологий на развитие познавательных способностей;
-конкретизировать закономерности функционирования интеллекта в условиях символической реальности;
-поставить вопрос о роли информационных технологий в появлении новых типических характеристик интеллектуальной активности.
В-третьих, получить представление о когнитивных и личностных особенностях Интернет – активного субъекта, о картине мира носителя Интернет – культуры, выделенное, в частности, в концепции Эпштейна как набор специфических суждений о принципах мироусторйства, поведения людей и собственного поведения.
Когнитивная сфера представляет собой многоуровневую систему орудий и знаний. На данном этапе объектом исследования явились преимущественно орудия (средства) познавательной активности, такие как когнитивные стили и способности, а предметом – направление динамики их показателей в зависимости от стажа сетевой активности и характера этой активности.
Под когнитивными стилями “принято понимать присущие человеку индивидуально своеобразные способы перерабоки информации о своем окружении” [14]. Способности, понимаются нами как психические орудия (средства), характеризующие человека одновременно как индивида, субъекта деятельности и личность, имеющие качественно – количественную выраженность, проявляющуюся в деятельности. В развитом («ставшем») виде способности представляют собой такие субъективно – стабильные характеристики, которые обуславливают, в отличие от когнитивных стилей, эффективность деятельности.
При определении характера сетевой активности мы исходили в данном исследовании из следующих соображений. При всем многообразии поводов обращения субъекта к Интернету (см. обсуждение этой проблемы в [2]) в строении его деятельности сетевые ресурсы теоретически могут занимать одно из трех мест. Они могут выступать в качестве условий, в которых, разворачивается исходно несетевая активность; могут служить сознательно выбранной целью, на достижение которой направлены усилия субъекта; могут побуждать и направлять активность пользователя, не имеющей внесетевого воплощения. В зависимости от того, чем для пользователя является Интернет – условием, целью или мотивом – его сетевая активность будет обладать, соответственно, статусом операции, действия или деятельности. Соответственно, нами были сформированы три экспериментальные группы: (1) пользователи отдельных сетевых ресурсов, (2) разработчики Интернет – ресурсов, (3) «жители» Интернета. Влияние «Интернет –статуса» на характер и самооценку субъекта было показано нами в предыдущих работах [17,18,19,20], что дает нам основание рассматривать этот показатель как потенциально значимый для определения воздействия информационных технологий на познавательную сферу человека.
Другим не менее важным фактором личностной и познавательной динамики в условиях деятельности, опосредствованной информационными технологиями, является длительность периода переопосредствования. В нашем исследовании стаж интернет – активности условно определялся как большой – свыше трех лет, и маленький – от полугода до трех лет (общий объем выборки – 254 человека от 17 до 40 лет).
В качестве контрольной группы участвовали непользователи Сети (обращающиеся к Интернет – ресурсам не более 1,5 часов в неделю со стажем обращения менее полугода), студенты от 17 до 23 лет, объем выборки – 30 человек.
Методики.

Обработка результатов шла по трем направлениям: 1) выявление различий по показателям когнитивных стилей и способностей между группами испытуемых (выборка делилась по стажу на две группы и по статусу - на три) проводилась с помощью критериев Манна-Уитни и хи-квадрат; 2) выявление связей между показателями методик по всей выборке проводилось с помощью метода ранговой корреляции Спирмена; 3)выявление различий между группами испытуемых, обладающих разными когнитивными стилями, велось с помощью критерия Манна-Уитни.

Результаты изучения личностной сферы и их обсуждение.

Результаты, полученные с помощью методики Дембо – Рубинштейн, говорят о том, что у людей, опосредующих свое общение Интернет – ресурсами, представление о Я-реальном является адекватным (находится в интервале 2/3-4/5 шкалы). Представление о Я-идеальном не реалистично и не дифференцированно: на большинстве шкал Я – идеальное помещается в верхнюю точку шкалы, что может быть проинтерпретировано как утверждение «Я могу стать самым умным, здоровым и т.п. на свете». Такая нечувствительность к собственным особенностям может повлечь завышенные требования к себе и окружающим. Так же наблюдается большой разрыв между Я-реальным и Я-идеальным, что также негативно сказывается на регулирующей функции самооценки. Изучаемая нами новая ипостась личности Я-виртуальное («Я в Интернете») занимает промежуточную позицию между Я-реальным и Я-идеальным, что может быть проинтерпретировано как придание ситуации Интернет-общения функции зоны ближайшего развития личности. У наших испытуемых ипостась Я-прежний («Я в прошлом») имеет более низкие показатели по большинству шкал, чем Я-реальное. Таким образом, в целом наши испытуемые рассматривают себя как развивающихся и прогрессирующих, причем неспособность Я-идеального выполнить функцию эталона, ориентира в развитии личности компенсируется формированием Я-виртуального, чье приносящее субъекту удовлетворение функционированием в интернет-среде задает перспективу развития качеств его индивидуальности.
Сравнение результатов «жителей» Интернета по методике ОСО с данными контрольной группы позволило обнаружить достоверные различия по шкалам самоинтереса и самопринятия (значимо завышены) и по шкалам самообвинения и самоуверенности (значимо занижены). Другими словами, наши испытуемые дружественно настроены к своему Я и склонны доверять себе (высокие показатели по шкале самопринятие и низкие - по самообвинению), с интересом относятся к своим мыслям и чувствам, готовы общаться с собой как с интересным, «равным» партнером (высокий самоинтерес) – и, одновременно, не совсем уверены в своих силах, не считают себя обладающими достаточной энергией и способностями, чтобы полностью контролировать свою жизнь (низкая самоуверенность).
Анализ результатов методики СЖО показал следующее: наблюдаются завышенные баллы (на уровне тенденции) по шкале цели в жизни, и значимо низкие баллы по шкалам процесс жизни и результативность жизни. В рамках данной методики это может быть проинтерпретировано как неудовлетворенность прожитой и настоящей жизнью при некоторой мечтательности, стремлении строить планы, которые не имеют реальной опоры в настоящем и не подкрепляются личной ответственностью за их реализацию.
Полученные с помощью ЦТО результаты свидетельствуют о том, что наши испытуемые имеют позитивное отношение к себе – отсутствует ассоциация самого себя с отвергаемыми цветами. Значительная часть испытуемых (30%) ассоциировали себя с фиолетовым цветом, т.е. воспринимают себя как тонких, чувствительных и даже загадочных людей, способных к интуитивному постижению реальности. Существенно, что по мнению М.Люшера, появление фиолетового в числе предпочитаемых цветов выдает некоторую нереалистичность человека в отношении к исполнимости желаний, неспособность к диффренциации или нерешительные колебания – и то, и другое может найти выражение в безответственности. 20% испытуемых ассоциируют себя с красным цветом, т.е. подчеркивают в себе активность, оптимизм, готовность действовать и получать удовольствие от жизни. Еще 20% описывают себя через характеристики синего цвета, который символизирует глубину чувства, умение сопереживать, доверие. Таким образом, образ Я в самовосприятии большинства «жителей» Интернета (70%) оценивался по шкале «красный-синий»- или на физиологическом уровне – «возбуждение-расслабление», а на психологическом - «потребность в действии – потребность в покое». Судьбу большинство испытуемых (70%) воспринимает не только позитивно, но и конструктивно: для трети (35%) она ассоциируется с красным цветом, т.е. характеризуется переживанием чувства успеха и продуктивной активности, для шестой части (15%) – «цвет» судьбы - синий, поддерживающий образ гармоничной, внутренне бесконфликтной жизни. Для каждого десятого ведущим оказывается переживание счастья (желтый) или самоутверждения (зеленый). В то же время 15% хотят видеть в своей жизни судьбу бунтаря и выбирают черный.
Общение, опосредованное Интернетом, вызывает у многих (30%) чувство уважения к партнеру, актуализирует переживание подконтрольности и упорядоченности происходящего. У значительной части (25%) членов Интернет-сообществ это общение вызывает чувство радости, возбуждения, готовности действовать в ситуации Интернет –общения. Для части (15%) испытуемых общение в чатах - это способ развлечься, пережить какое – то приключение и почувствовать «легкость бытия». Для другой части (15%) испытуемых опосредованное чатами взаимодействие привлекательно его «театральностью» и таинственностью, обусловленной, в первую очередь, бесплотностью и анонимностью партнеров. Для некоторых (10%) Интернет-собеседник актуализирует чувство доверия и близости. Другими словами, для 95% членов Интернет-сообществ общение с виртуальным партнером позволяет удовлетворять базовые потребности и актуализирует комфортное для данного человека аффективное состояние [19,20].
По методике визуальных универсалий Е.Ю. Артемьевой получены следующие результаты. Отношение к себе, к Интернет-партнеру и к своей судьбе у наших испытуемых в целом положительное. Нет ассоциаций с фигурами, имеющими негативную семантику. Для описания самого себя, как и своей судьбы многие испытуемые (35% и 30%) используют фигуру №2, имеющую следующие характеристики: приятное, чистое, холодное, твердое, смелое, горькое; Интернет-собеседника большинство (55%) ассоциируют с фигурой №8 (круг), которая по данным Е.Ю. Артемьевой 95% людей воспринимается как: легкий, добрый, чистый, молодой, тихий, светлый, приятный, смелый, слабый, счастливый [19,20].
Тест Розенцвейга позволил выявить важную особенность фрустрационного реагирования, характерную для членов сетевых сообществ. По сравнению с контрольной группой в группе «жителей» Интернета значимо чаще встречаются интропунитивные реакции с фиксацией на преодолении препятствия (i) и в целом тип реакции с фиксацией на преодолении препятствия (NP). За счет этого агрессия, т.е. экстрапунитивные реакции с фиксацией на защите Я встречаются реже. Таким образом, главным оказывается стремление разрешить проблему, найти выход из ситуации, причем делать это предполагается с опорой на собственные усилия [19,20].
Методика В.Аршавского и В.Ротенберга «фантазии-сон-сновидения» показала, что степень реализации поисковой активности во снах и фантазиях у членов экспериментальной группы составляет 78,78%, что является безусловно высоким показателем и практически не отличается от столь же высокого уровня поисковой активности во снах и фантазиях у членов контрольной группы (74,30%). Полученные результаты свидетельствуют о том, что экспериментальная и контрольная выборка составлены из людей высокотревожных, но с сохранной поисковой активностью. Согласно концепции поисковой активности, полностью адаптированная личность решает свои проблемы в реальном поведении, в связи с чем компенсаторная потребность в сновидениях и фантазиях не возникает. Однако, как подчеркивают авторы, такое психологическое благополучие у современного горожанина наблюдается нечасто. В связи с этим, условно психологически благополучными авторы предлагают считать тех, кто, не взирая на высокую тревожность и наличие некоторых психологических проблем, тем не менее, сохраняет готовность к поиску, что в частности проявляется в высокой сновидческой и фантазийной активности. По образному выражению В.С. Ротенберга, «…такой человек, встает здоровым, а ложится невротиком» [13]. До тех пор, пока не разрушена поисковая активность в сновидениях, человек остается защищенным от невротизации. Именно с таким тревожным, но готовым к поиску человеком, мы имеем дело в нашей экспериментальной выборке.
Методика ЛФР выявила высокую готовность к риску членов Интернет-сообществ, причем эти показатели значимо выше показателей контрольной группы. Склонность к риску является не только основой бесстрашия, но и, главное, представляет собой проявление эмоциональной привлекательности новых ситуаций и способов поведения, притягательности для субъекта новизны как таковой [19,20].
Анализ характерных цветовых предпочтений свидетельствует о том, что значительная часть испытуемых (72,6%) предпочитают экстенсивные цвета – красный и желтый. Согласно М.Люшеру, людям, предпочитающим оранжево – красный цвет, свойственны такие черты, как активность, высокая мотивация достижения, потребность в обладании жизненными благами. Предпочтение желтого цвета связано с требованием немедленной разрядки напряжения, стремлением к новизне, тенденцией к самореализации, яркостью эмоциональных реакций, оптимистичностью. Красно – желтый выбор, встречающийся почти у половины наших испытуемых, характеризует стремление к расширению сферы активности и общительности. Полученные данные позволили так же обнаружить следующую интересную особенность цветового выбора членов Интернет-сообществ: 42,9% испытуемых на последнюю позицию цветового ряда помещают серый цвет, что свидетельствует о наличии у этих людей потребности в вовлеченности, причастности.
Результаты изучения когнитивных стилей и познавательных способностей и их обсуждение
Получены значимые различия между группой «молодых специалистов» (от полугода до трех лет) и группой длительно работающей в сети (более четырех лет):
а) по абсолютным показателям (время, ошибки, число попыток и т.п.):
-рост аналитичности (точнее, рост числа создаваемых групп в методике Гарднера);
-снижение мнемической способности (точнее, увеличение времени выполнения усложненного задания в методике Черемошкиной);
б) по когнитивным стилям (т.е. после перехода абсолютных показателей в номинативную шкалу):
-рост эффективности когнитивного поиска (в группе «новичков» больше, чем теоретически ожидаемо неэффективных – «медленных и неточных», а в группе «стариков» таких людей меньше ожидаемого).
Между группами, сформированными по характеру Интернет-активности, значимые различия обнаружены только по тесту Равена:
-разработчики имеют более высокие интеллектуальные способности по сравнению с пользователями и «жителями» Интернета;
-«жители» Интернета имеют более высокие интеллектуальные способности, чем пользователи.
Обнаружены связи между показателями исследованных познавательных способностей:
-время выполнения теста Виткина положительно коррелирует со временем выполнения усложненного задания на память Черемошкиной;
-время выполнения теста Виткина положительно коррелирует с показателем «разброс» методики Кагана (разброс вычислялся как разница между самым большим и самым маленьким временем выполнения отдельного задания);
-время выполнения простого и усложненного заданий на воспроизведение зрительного невербального материала в методике Черемошкиной.
Дополнительно рассматривались связи между когнитивными стилями и интеллектуальными и мнемическими способностями, с одной стороны, и особенностями суждения о мире (опросник конструктивного мышления Эпштейна), с другой. Получены следующие значимые корреляции:
а) в методике Кагана
-время выполнения задания положительно коррелирует с высокими показателями по шкале эмоционального совладания (в этой методике под совладанием понимается контроль над эмоциями) и по шкале социальной желательности;
-число ошибок при выполнении заданий отрицательно коррелирует с высокими показателями по шкалам поведенческого совладания (произвольность и опосредованность поведения), категоричности и наивного оптимизма;
б) в методике Виткина среднее время выполнения задания положительно коррелирует со шкалами социальной желательности и категоричности и отрицательно – со шкалами валидности и «не-лжи»;
в) в методике Черемошкиной время выполнения заданий отрицательно коррелирует со шкалой «не-лжи»
г) в тесте Равена успешность во второй серии коррелирует со шкалой наивного оптимизма.
Получены значимые различия по показателям в группах, различающихся когнитивным стилем (после перевода абсолютных показателей методик изучения когнитивных стилей в номинативный вид):
а) различия между испытуемыми с разными стилями по Кагану:
-быстрые и точные значимо больше выполняют заданий в методике Виткина, чем импульсивные (быстрые и неточные);
-быстрые и точные быстрее выполняют тест Виткина и менее категоричны по ОКМ, чем медленные и неправильные;
б) различия между испытуемыми с разными стилями по Гарднеру:
-синтетичные быстрее справляются с усложненным заданием на воспроизведение в методике Черемошкиной, чем аналитичные;
в) различия между испытуемыми с разными стилями по Виткину:
-поленезависимые по методике Эпштейна оказываются менее категоричными, с меньшей социальной желательностью, с более высоким показателем по шкалам валидности и «не-лжи», чем полезависимые;
-поленезависимые быстрее справляются с усложненным заданием на воспроизведение в методике Черемошкиной, чем полезависимые.
Рост числа создаваемых групп в методике Гарднера у длительно работающих в Сети показывает, что интернет – активность способствует готовности субъекта выявлять скорее различия в ряду объектов, нежели ориентироваться на выявление их сходства. Возможно эта тенденция обусловлена «физическими» параметрами современного интерфейса: любая более или менее длительная деятельность, опосредствованная компьютером, требует от пользователя регулярного применения операции категоризации, причем, как правило, единую классификацию создавать нет необходимости (ср.: создание «папок», поиск с помощью поисковой системы, выбор в «меню» и т.п.). Другим объяснением выявленной закономерности может служить изменение по типу децентрации, когда, человек, длительно взаимодействующий с миром чужих мнений и классификаций (выраженных как открыто, например, в чатах, так и имплицитно содержащихся в самой организации сайтов) приобретает склонность проводить категоризацию по множеству оснований. Узкий диапазон эквивалентности в данном случае вряд ли является следствием недостаточной сформированности механизмов понятийного мышления людей, длительно пребывающих в среде Интернет, поскольку как разработчики, так и «жители» сети демонстрируют более высокие логические способности в тесте Равена, чем пользователи, что позволяет предполагать у них нормально развитую способность и к созданию обобщений.
Данные о повышении аналитичности в группе «долгожителей» вполне согласуются с тенденцией снижения эффективности мнемических способностей при запоминании усложненного материала, который не поддается запечатлению или механическому запоминанию. Усложненный материал в данной методике представляет собой бессмысленный набор пересекающихся линий. Этот материал требует для своего воспроизведения мысленного моделирования образа. Качественный анализ результатов опроса испытуемых, проводившегося после выполнения задания, показывает развернутость операционной стороны запоминания при доминирующей роли структурирования как операции установления взаимного расположения частей, составляющих целое. Возможно, именно эта «развернутость» процесса моделирования и результирует в увеличенное время – по сравнению с нормой и данным по «новичкам» – время выполнения задания на воспроизведения бессмысленного («беспредметного», «неструктурированного») материала.
Другой причиной снижения эффективности памяти может быть изменение в операционном звене деятельности по воспроизведению. Предлагаемая испытуемым задача требует от них воспроизведения движением руки зрительного стимула, что может представлять собой проблему для тех, у кого в работу системы «глаз-рука» уже встроены опосредующие звенья (ср.: зрительный поиск на экране монитора и наведение «мышью»). В этом случае свернутая и автоматизированная операция воспроизведения сукцессивным «рисунком» движения руки симультанного зрительного образа может требовать «разворачивания» и перехода на уровень действия (в терминологии А.Н.Леонтьева). Косвенно это предположение подкрепляется высокой степенью осознанности самого процесса поиска правильного образа, проявившейся в ответах на вопросы о характере запоминания и воспроизведения (на каждый из 30 вопросов структурированного интервью методики Черемошкиной был получен развернутый рассказ о применявшихся испытуемым способах конструирования образа, о скорости включения в процесс запоминания мнемических приемов и т.п.). Напомним, что именно уровень действия соотносится с целью – представлением о конечном результате действия в сознании.
Возможно, наконец, и еще одно объяснение снижения эффективности памяти – мотивационное. Наши испытуемые могут быт как людьми, склонными получать удовольствие от процесса, а не результата (см.: например, исследование мотивации потока в [3]), так и людьми, развившими в своей сетевой субкультуре высокую склонность к независимости и самостоятельности, в частности, в выборе задач и наделении их личностным смыслом при самоинструктировании. Проверка этих предположений требует обращения к личностным особенностям носителей Интернет-культуры.
Следует отметить, что полученные в этом исследовании данные не противоречат ранее выявленным закономерностям. В частности, по данным В.Колги, у подростков узкий диапазон эквивалентности соотносится с более низким показателями непроизвольного и произвольного запоминания (цит. по [14]). По нашим результатам исследование взаимосвязей и когнитивных стилей у студентов от 18 до 22 лет [16], “аналитичность” соотносится с низкой эффективностью и низким уровнем развития мнемических способностей; при «синтетичности» наблюдаются средние значения эффективности запоминания, а высокие показатели мнемических способностей сопровождаются балансом «аналитичности» - «синтетичности». В группе испытуемых с большим стажем Интернет-активности появляется подгруппа тех, чей стиль в методике Кагана, вслед за М.А.Холодной [14], можно охарактеризовать как стиль «быстрых и точных». Тот факт, что в оригинальной версии этой методики выделяется только два стиля, подкрепляет полученные нами на «новичках» результаты и указывает на развитие интеллектуальных способностей под воздействием деятельности, опосредованной ИТ.Полученные корреляции между показателями методик на когнитивные стили и способности в целом подтверждают выявленные ранее закономерности. Так, значимая связь результативности запоминания простого и усложненного материала с ПЗ-ПНЗ была получена ранее на взрослых испытуемых (18-22 г.) [16]. В этом исследовании было установлено, что у ПНЗ быстро включаются в процесс запоминания мнемические приемы неперцептивного уровня, например, структурирование или схематизация. ПЗ испытуемые пытаются запечатлеть общие признаки стимула, «удержать» фигуру в памяти, не применяя группировку пли переструктурирование материала. ПНЗ запоминали значимо успешнее простой, усложненный и максимально сложный материал по методике Черемошкиной [16].Обнаруженная значимая связь между временем выполнения теста Виткина и разбросом времени выполнения отдельных заданий в методике Кагана легко может быть объяснена в терминах зависимости от поля, шире – зависимости от особенностей конкретной стимуляции. Именно испытуемые с ПЗ демонстрируют большую разницу в скорости переработки различного стимульного материала: некоторые карточки, по видимому, более привычные или удобные - обрабатываются очень быстро. В то время как другие – непривычные или неитересные – очень медленно. Здесь мы сталкиваемся с необходимостью расширенного (но, впрочем, вполне в духе гештальтпсихологии) толкования полезависимости, как явления, обусловленного действием не только перцептивного материала, но и «рисунком» актуального состояния мотивационно – потребностной сферы.Корреляции, обнаруженные между показателями методик на когнитивные стили и способности и шкалами опросника конструктивного мышления, свидетельствуют о наличии связи между эффективностью познавательных процессов и конструктивностью мышления. Такие параметры картины мира как:-наивный оптимизм и категоричность суждений;-низкая валидность ответов и их высокая социальная желательность;-произвольность и опосредованность поведения и эмоциональных реакций оказались связаны даже не столько со способами обработки информации, но, в первую очередь, с продуктивностью интеллектуальной сферы. Вывод о взаимосвязи орудий и содержаний когнитивной сферы в силу своей особой значимости для общей психологии в целом требует, разумеется, дополнительной и более развернутой проверки. Выводы:1. Интернет-активность способствует динамике личностных свойств: снижается эзотеричность мышления; рас